Василь Быков - «Подвиг», 1989 № 05 [Антология]

— Валя, там парнишка тебя спрашивает… О Селивановой что-то толкует. Нужен мне, говорит, следователь, который занимается Селивановой.

— Он что, из этой же компании?

— Вряд ли… Непохоже.

— Тащи его сюда. Чего ему там одному скучать.

Через минуту в дверь осторожно протиснулся длинный тощий парень с загнанными, красными глазами. В руках он держал мокрую кроличью шапку, с пальто капала вода — нужно было не один час ходить в такую погоду, чтобы довести его до такого состояния.

— Проходи, парень, — сказал Демин. — Давай знакомить-ся. Моя фамилия Демин. Мне сказали, ты искал меня. Выкладывай, в чем дело?

— Понимаете… — парень оглянулся, посмотрел на женщин, не решаясь заговорить при них. Встретившись глазами с Равской, он нахмурился, будто вспоминал что-то, потом кивнул, негромко поздоровался. — Простите, я вас сразу не узнал, — добавил он.

— А я тебя и сейчас не узнаю, — ответила Равская.

— Ну как же… Помните, нас Наташа познакомила… Мы случайно на улице встретились… Помните?

— Обознались, молодой человек.

— Позвольте, Ирина Андреевна, — вмешался Демин, — разве вы не знали Наташу?

— Не знаю, о какой Наташе он говорит.

— О Селивановой, — ничего не понимая, сказал парень.

— Не помню столь приятного факта в своей биографии, как знакомство с этим молодым человеком. — . Равская отвернулась.

— Ну это уже неважно, — сказал Демин. — Коля, ты заполняй пока бланки, а я с товарищем потолкую в коридоре.

Они вышли, сели на жесткую деревянную скамью недалеко от дежурного. Гулкий пустой коридор, освещенный несколькими маленькими лампочками, казался длинным и угрюмым. Воняло хлоркой, сыростью, мокрыми досками пола — видно, уборщица была совсем недавно.

— Как тебя зовут? — начал Демин.

— Костя. Костя Гладышев. Понимаете… Я был в квартире, где жила Наташа, и мне сказали… В общем, мне все сказали… Там у нее сосед, Анатолием зовут… Он наказал, чтобы я обязательно к вам подошел… Сказал, будто вы расследуете это дело… А раньше я не мог… Не мог, и все.

— Понимаю. Раньше меня здесь и не было. Молодец, что пришел. Как ты думаешь, почему Наташа так поступила?

— Понятия не имею! Никаких причин! Может быть, вы знаете? Скажите, почему именно она?! Мало ли людей, которым просто необходимо покончить с собой, чтобы хоть что-нибудь сделать полезное для людей!

— Ну ты, Костя, даешь! — крякнул Демин. — Спрашиваешь, почему именно она… Видишь ли, дело в том, что не только она… Те дамы, которых ты видел в кабинете, все эти солидные, ухоженные дамы каждый день немного кончали с собой, если можно так выразиться. Все они самоубийцы. Правда, я не уверен, что они знают об этом. Им еще предстоит узнать. И твоя знакомая, с которой ты поздоровался, тоже… Она пошла на самоубийство, надеясь на этом хорошо заработать. Да еще и других с собой потащила. Организовала этакое коллективное мероприятие. А Наташка твоя все приняла слишком всерьез…

— Они продавали себя? — спросил Костя отрешенно.

— Было. А теперь продают друг друга. Конечно, не повстречай они эту мадам, все было бы иначе, они жили бы другой жизнью. Вряд ли они были бы счастливы, да их и сейчас счастливыми не назовешь, но жизнь у них была бы иной… И Наташка твоя была бы жива…. А с другой стороны… они сами виноваты. Клюнуть на такую дешевку! Соблазниться даровой выпивкой, закуской, манерами потасканных заморских кавалеров…

— И Наташка?!

— С ней было иначе. И проще, и сложнее. Ее обманули. Небольшая провокация, немного шантажа… А когда спохватилась, было поздно… Скажи, последнее время она ни на что не жаловалась, ничто не угнетало ее?

— Знаете, что-то было… Говорим, смеемся, а она вдруг сникнет вся, будто вспомнит что-то неприятное… Потом рукой махнет, как отмахнется от чего-то, и опять все нормально… Но, наверно, и про меня такое можно сказать… когда со мной что-то случится, когда я… погибну, к примеру.

— Не торопись, Костя, не надо. Как она тебя познакомила с этой дамой? Когда? Где?

— Месяца три назад мы ее случайно на улице встретили… Я забыл, как ее зовут… Наташа ее Щукой назвала.

— Как?

— Щукой. Я понимаю, это несерьезно…

— Боюсь, что это очень серьезно. Где-то я сегодня слышал это слово… Щука… Надо лее — забыл. А разговор был… Скажи, а как именно, с каким выражением она ее щукой назвала?

— Ну, мы шли по улице, Наташа увидела ее метров за тридцать… И говорит… Надо же, говорит, со Щукой встретились… Ей это неприятно было. И положение возникло странное… Она меня никак не представила, ее тоже никак не назвала… Только по имени-отчеству.

— Надо же — Щука, — пробормотал Демин. — Кто же мне сегодня говорил о Щуке… Ну ладно, пошли, я посажу тебя в отдельной комнате, и ты все, не торопясь, изложишь. Опиши встречу с этой дамой, как к ней отнеслась Наташа, как она ее назвала… В общем — все. И как можно подробнее. Заходи сюда. Садись. Вот тебе бумага, ручка — пиши. В конце не забудь указать свои координаты. Кто ты, что ты, где живешь, чем занимаешься, адрес, телефон. Добро? Я зайду через полчаса. Без меня не уходи.

В кабинете царило гнетущее молчание. Демин прошел на свое место, сел, по очереди осмотрел всех, будто проверял наличие явившихся.

— Равскую попрошу остаться, остальным придется выйти в коридор. Там есть скамейка, располагайтесь. Итак, Ирина Андреевна, продолжим наши игры.

— Игры, говорите? — Равская недобро усмехнулась. — Я смотрю, вы привыкли играть человеческими судьбами… Для вас это, оказывается, игры… А ведь я в суд подам. И вам придется отвечать.

— Хорошо. Отвечу. А сейчас, пожалуйста, ответьте мне…

— И не подумаю. Только в присутствии адвоката.

— Адвоката? Это вы, наверно, в кино видели, в зарубежных детективах?

— А у нас такое невозможно? Только у них задержанный может требовать адвоката? А здесь, получается, можно хватать людей среди ночи и допрашивать сколько вздумается?

— Мелко гребете, Ирина Андреевна. Этим вы меня не обидите. Вас задержали не среди ночи, а вечером, вовсе не поздним вечером. Просто сейчас рано темнеет. Опять же низкие тучи, снегопад, метель… Приятная весенняя метель… Кроме того, это позволяется законом, когда допрос, задержание имеют срочный характер, когда требуется предотвратить дальнейшие преступные действия или же когда оставление преступника на свободе даст ему возможность уничтожить следы своей незаконной деятельности. Видите, я даже статью процитировал. И не забывайте, что вас задержали с солидным количеством иностранной валюты. — Демин кивнул на сумочку. — О чем составлен соответствующий акт. А что касается адвоката — это ваше право. Да, Коля, — обратился он к Кувакину, — тебе ничего не говорит такое слово — щука?

— Щука? Постой-постой… Насколько мне известно, с некоторых пор появилась на нашем горизонте ловкая валютчица. Якобы ее кличка Щука. Мы знаем некоторых ее клиентов, кое-какие приемы… Но сама она пока остается неуловимой.

— Коля, она перестала быть неуловимой.

— Ты хочешь сказать…

— Коля, она перед тобой.

— Ирина Андреевна! — непосредственно воскликнул Кувакин. — Неужели он говорит правду?

— Да, — протянул Демин соболезнующе, — напрасно вы, Ирина Андреевна, не отпустили Селиванову… Конечно, знание языков в вашем деле было очень полезно, но Селиванова знала не только языки, она знала вашу кличку… Эти вряд ли знают. — Демин кивнул на дверь.

Равская поднялась, сунула руки в карманы распахнутой дубленки, прошлась в раздумье по кабинету, глядя в пол, постояла у окна, вернулась к двери и наконец остановилась перед Деминым. Взгляд у нее был несколько оценивающий, будто она стояла перед прилавком магазина и прикидывала, не слишком ли дорога вещь, которая ей приглянулась? Не таясь, окинула взглядом одежду Демина, посмотрела на помятый пиджачишко Кувакина, судя по всему, купленный случайно, по дешевке. И Демин неожиданно для себя втянул ноги под стол, чтобы спрятать свои размокшие, потерявшие форму туфли. Его жест не скрылся от Равской, и она снисходительно улыбнулась.

— По тысяче каждому, — сказала она четко и негромко.

— Не понял?

— Тогда по две. Каждому. Годится?

— Это вы нам предлагаете? — спросил Демин. — А за что?

— Две вещи, — спокойно сказала Равская. — Первое. Вы должны опустить в унитаз содержимое моей сумочки. Или взять себе. Дело ваше. И второе — вы не слышали этого слова… Щука. В остальном честно выполняйте свой гражданский долг.

— А за снимки? — спросил Демин.

— За снимки пусть отвечает тот, кто их делал. Татулин.

— По две тысячи на брата, — задумчиво протянул Кувакин. — На двоих — четыре тысячи… Неплохо. Почти годовая зарплата, а, Коля? А если Татулин предложит нам тоже по две тысячи?

— Это уж вам решать, — ответила Равская таким тоном, будто бестактность Кувакина ее оскорбила. — Впрочем, пять тысяч он вам наверняка не предложит… А я… я готова дать показания… и даже доказательства активной роли Татулина во всем этом деле. И снимки пусть остаются, коль они уж приобщены… Мне кажется, они достаточно полно отвечают на вопрос о причине самоубийства Селивановой.